м и с т и к а
ЧЁРТОВА КУКЛА
или
НЕВИДИМАЯ ЛЮБОВНИЦА
/фрагмент/
Вы встречались с чем-нибудь загадочным, непонятным в своей жизни?
Мне вот не повезло. Всю жизнь я искал чудо, хоть каплю чуда, ничтожную малость необычного, но – ничего. Не повезло. Не повезло даже встретить человека, которому повезло больше, чем мне.
И вот во вторник сидел я в районной поликлинике, ждал очереди к окулисту. Ждал очереди, сидя в очереди. Читал книгу. Там удобно сидеть: в коридоре везде дерматиновые диванчики – из гладкого дерматина. Тёмно-зелёные. На два человека диванчик. Все пациенты умещаются, целая толпа.
Рядом со мной был дядька. Всё ёрзал. И всё время что-то спрашивал у меня, мешал читать. В конце концов я закрыл книгу, и мы стали болтать о всякой ерунде – о погоде, о даче. И вот разговор как-то повернулся как раз о чудесах, которых не бывает. Хочется чудес, а их нету!
- А Вы знаете, - сказал мой собеседник, - я видел чудо. Ну, не то чтобы видел… - тут он замолчал неожиданно, покраснел, достал большой мятый платок из кармана брюк и принялся сморкаться, а я, удивлённый, повернулся к нему всем телом, чтобы разглядеть его как следует, пользуясь, что я заинтригованный слушатель и имею право не сводить с рассказчика глаз.
Мужчина был лет пятидесяти, с хорошими ещё волосами, с крупным носом, большим ртом, живыми глазами, которые, мне показалось, немного разъезжались. Чем-то он напоминал Луи де Фюнеса – помните, из «Фантомаса»? Только де Фюнес был, кажется, лысым…
Не стану описывать, во что был одет этот счастливчик – я и не помню толком – шарф у него был на плечах оранжево-коричневый, дядька его всё время поправлял, будто дама. В общем, немного странный был господин.
Отсморкавшись, Луи (будем называть его так) спрятал платок, виновато улыбнулся и посмотрел по сторонам.
- Вы знаете, - сказал он, обращая ко мне свой покрасневший нос, - Вы первый, кому я рассказываю об этом. Почему-то мне захотелось открыться именно Вам…
Я в предвкушении заёрзал на дерматине.
- У Вас умные глаза, - сказал Луи. – Вы не станете насмехаться и ёрничать, если что-то покажется Вам странным или, допустим, скабрёзным. Видно, что Вы очень порядочный человек.
Я согласно кивнул.
- Всю свою жизнь, - начал Луи рассказ, - я проработал в Институте биоэнергетики. Тридцать семь лет. Да-да. Очень интересные годы, очень. Но самое интересное началось, конечно, с Перестройки. В «лихие девяностые», как теперь говорят. И главный интерес заключался в том, что нам просто-напросто перестали платить зарплату. Совсем. И народ, чтоб не помереть с голоду, кинулся кто куда. Кто торговал, кто шоферил, а кто вообще… Если я начну сейчас рассказывать, чем занимались некоторые наши кандидаты и доктора наук, вы просто упадёте со стула! Просто стыдно сказать…
Я понимающе подвигал головой, показывая, что знаю, о чём речь, что редкий житель нашего государства не испытал трудности в те тревожные годы.
- И как вы думаете, что нас спасло? – спросил Луи, глядя заблестевшими глазами.
Я пожал плечами.
- Новые русские! – Луи радостно подёргал свой шарф. – Да-да! Они появились как плесень! Откуда ни возьмись!.. И все в одну минуту принялись работать на них. Как ни в чём не бывало. Лучшие врачи стали их лечить. Профессора – учить их детей. Народные артисты – позор! - плясали и пели на их пьяных вечеринках! Милиционеры и всякие военные превратились в их охранников. И так далее. И так далее… Почему-то у них оказались ключи от всех закромов нашей Родины! Я до сих пор не понимаю, как это вышло. И почему все согласились? Как-то сразу согласились…
Я снова закивал. Меня тоже мучил этот вопрос, но, видимо, не так сильно, как моего собеседника, который очень разволновался. В его бархатистый тихий голос добавились железные ноты и, можно сказать, злые. Несколько пациентов на соседних диванах уже глядели в нашу сторону.
- И вот эти новые русские, - Луи понизил голос, - однажды появились в нашем институте. Умирающем институте, можно сказать. О, как я их ненавидел! Страшно! Будь моя воля, я бы гнал их - прямо пинками! Прямо пинками! Облил бы кислотой с третьего этажа! Честное слово. Мне даже снилось, как я это делаю! Честное слово! И не мне одному. Коллеги шипели и плавились от злости. Сейчас я вспоминаю об этом и, видите, даже сейчас затылок вспотел, - он снова достал платок, в который только что сморкался, и промокнул им шею. – Но наяву, - Луи тяжело вздохнул, - вышло по-другому… Первой появилась маленькая такая пигалица - жена банкира Курятникова. Никогда бы не сказал, что это новая русская жена, - невнятная такая, с резким голосом и странная: при разговоре она иногда на полуслове замолкала и начинала как бы прислушиваться и немножко водить так, знаете, тревожно головой, - Луи показал, как жена Курятникова водит головой. – Бернард Матвеевич – завлаб – очень осторожно с нею говорил, даже с опаской как-то говорил – боялся, что вот-вот что-то произойдёт… И знаете, что она заказала?
- Нет.
- Вы даже и вообразить не сможете, - Луи улыбнулся. – Вот будете придумывать, перечислять и потратите на это день, и всё равно не догадаетесь!
- Сдаюсь, - сказал я.
- Она заказала таблетки против запаха фекалий. Не чьих-то фекалий, а против запаха своих фекалий, собственных! Чтобы, простите, какашки при дефекации пахли не какашками, а, скажем, лимоном или лавандой. Съешь перед сортиром таблеточку и сиди, наслаждайся.
- А зачем? – я даже рот открыл, кажется.
- Я думал об этом. Полагаю, эти существа… им мало золотых унитазов, личных самолётов, подводных лодок всяких - понимаете? Им нужен небожительский статус. Мало набить карманы – нужно взлететь над толпою, - Луи показал глазами вверх, на потолок. - Вот и наша гостья. У всех дерьмо воняет, а её пахнет розами. Понимаете, какая петрушка? Но Бернард Матвеевич не стал ничего спрашивать. Посопротивлялся для вида, поинтересничал, да и шарахнул цифру - аж в висках, говорит, заломило. А ей как с гуся. Глазом не моргнула. Денег не жалейте, говорит. В общем, сделали ей таблетки – простой оказалась задача, но два месяца для вида возились и кругленькие денежки заработали. Год лаборатория жила безбедно! А препарат назвали Стеркусином, но нигде его по договору не купишь – только у хозяйки этой. Правда, запах экскремента получался не фруктовый и не цветочный, а лесной такой. Напоминал запах секрета самца оленя. Во время гона. Ей понравился.
- И вы испытали его на себе? – спросил я.
- Нет. Зачем мне?.. Нет, есть испытатели. Коллеги некоторые пробовали ради смеха… В общем, пошли заказы с тех пор. Похожего свойства. О некоторых я и говорить не имею права. Появились деньги. Я даже купил себе кожаную куртку, о которой мечтал. Потом, через два года - «Жигули» купил. Подержанные, правда. Но жена улыбаться стала, вы понимаете?
- Понимаю, - сказал я.
- Однажды пришла новорусская дамочка - страдала от храпа любимого супруга. Целое состояние угрохали на лечение – не помогало ничего. Мужик храпел и храпел. Как отбойный молоток. Спальни отдельные – не помогало. Замок трясся. И жена эта многомудрая придумала вот что. Действительно хитроумная женщина, надо сказать. Если, решила она, нельзя вылечить храп, то ведь можно, наверное, изменить звук храпа? Превратить его во что-нибудь благозвучное? В соловьиное пение, например! Храп возникает, как вы знаете, когда воздух из лёгких застревает в каких-то там складках на своём пути. И превращается в звук. Противный чаще всего. Ну, и мы постарались. И проявился препарат под названием «Соловьиный клей». Да-да. Механизм его действия прост. Как всё гениальное. Храпящий выпивает перед сном полстакана воды с растворёнными в ней двумя каплями соловьиного клея, и раствор образует в гортани тончайшие нити, которые под воздействием дыхания, будто волшебные струны, наполняют пространство чарующими звуками соловьиного пения дивной красоты! Можете вообразить, какая благость наступила на Рублёвке!?
- Поразительно! – воскликнул я. – Это действительно чудеса! Фантастически интересно. Будто я в сказке с этими… молодильными яблоками…
- Это не чудеса, - скромно возразил Луи, улыбаясь и дотрагиваясь пальцами до моего плеча. – Это наука, ведь любое из наших «чудес», как вы говорите, можно объяснить в две минуты. А чудо – необъяснимая вещь, в том-то и дело…
- То есть вы хотите сказать… - зашептал я.
- Да-да, - перебил меня Луи, - сейчас будет настоящее чудо, потерпите.
Я стащил с себя галстук и расстегнул две пуговицы на рубахе.
- После «клея» мы устроили вечеринку на работе, очень выгодное оказалось дело – и со стороны финансов, да к тому же интересное, и исполненное виртуозно. Купили хорошего коньяка, закуски… В тот день выпивали не только в нашей лаборатории. «Зелёные» - наши соседи, тоже отмечали какую-то удачу, у них там не хуже наших «чудеса» случаются. В общем, напились все. Пошел я в туалет, а там – накурено, намусорено, пол сырой и даже - натошнило кого-то в углу. Ужас! И вот… прошёл я как-то на цыпочках, справил нужду – народа никого нет… повернулся… и так рукой повёл, и рука – раз! – во что-то мягкое упёрлось! Тёплое! А ничего нету передо мной! Понимаете? У меня аж ток по спине, и в затылок прямо – жуткое чувство… Ну, думаю, допился я. Светло же в туалете, всё видно, а ничего нет передо мною – воздух! Я так воздух этот щупаю, а он упругий, тёплый, и я понимаю, что передо мною совершенно невидимое, прозрачное человеческое тело, голое и – женское! Кожа гладкая, нежная даже, я руками вожу в воздухе, щупаю – спина, грудь – соски такие острые, знаете, когда женщина возбуждается… У меня у самого волосы торчком стоят, хмель вылетел – ух! – я руки ниже, ниже опускаю – машинально, не вверх почему-то, не к голове, а вниз, и всё там, как положено у дамочек, есть…
Луи вдруг прервал свой невероятный рассказ и задвигался на диване, будто что-то неожиданно образовалось под его задницей – он даже привстал и посмотрел на примятое им сиденье. Я наблюдал, затаив дыхание.
- Что-то такое, - пробормотал он, опускаясь на место, - бывает такое… Не обращайте внимания. Очень может быть, что это на нервной почве. Наверняка так и есть. Нагрузка на психику большая, вы согласитесь. Но я не чокнутый, не думайте. Во всяком случае, пока, - он улыбнулся. – То, что я испытал и испытываю до сих пор, требует большой нервной концентрации. Очень большой. Иногда действительно едет крыша. Тем более, когда постоянно один на один с этой нереальностью. И день, и ночь. И вы для меня теперь - просто спасение…
В этот момент у кабинета офтальмолога произошла какая-то чехарда. Оказалось, что заведующая собирает врачей на экстренное собрание, и наш доктор вынужден прервать свою работу на некоторое время и отправиться в конференц-зал. Начался ропот недовольства и даже кто-то крикнул несколько раз, а я испугался, что переполох помешает дослушать чудесную историю до конца.
- Давайте перейдём куда-нибудь, - попросил я Луи, - на первый этаж, там никого нет в это время.
Луи тяжело поднялся, рассеяно посмотрел сначала в одну сторону коридора, затем в другую – он будто не замечал ни суеты, ни толпы. Я легонько взял его под руку, мы пошли в сторону лестницы.
- Бог с ней, с очередью, - сказал я. – Неизвестно, когда закончится это совещание. Думаю, что вообще не закончится и сегодня ничего не получится.
- Какое безобразие, - сказал Луи.
Мы спустились на первый этаж, где действительно было малолюдно, и устроились в уголке, возле кабинета УЗИ. Мой чудесный рассказчик не переставал вертеть головой во время нашего пути и теперь, усевшись, странно так взглядывал то в один бок, то в другой, как давешняя жена банкира Курятникова, о которой он рассказал.
- Вы кого-то ищете? – спросил я. – Уж не свою ли невидимую женщину?
- Да, она где-то здесь, - серьёзно сказал Луи.
- Здесь – это где-то рядом, в поликлинике? – спросил я, озираясь.
- Да, в поликлинике. В коридоре этом, думаю.
- Вы возите её с собой?
- Нет. Она сама. Не знаю, как она это делает – она не говорит.
- Не умеет говорить?
- Не знаю.
Кажется, у Луи почему-то пропал интерес разговаривать со мной. Он отвечал теперь односложно, рассеяно, а я вдруг подумал, что передо мной душевнобольной. Я слышал, что у них часто меняется настроение и без всякой причины. Что-то у них там перещёлкивает, в мозгу – никому не известно. Сейчас он задумчивый, добряга, а через минуту может вцепиться в горло, разве не так? Кто может в этом сомневаться?
- Я догадываюсь, о чём вы теперь думаете, - сказал вдруг Луи, переставая крутить головой. – Вы думаете, как бы отделаться от этого «идиота», я угадал? – в глазах его сверкнул огонёк. – И смыться потактичнее. Чтоб не травмировать моей «истерзанной» психики.
- Ну, что вы! – улыбнулся я. – Пока не дослушаю историю до конца, не уйду. Зачем же я привёл вас сюда? Чтобы «смыться»? Уж сделайте милость, расскажите, чем закончилась ваша романтическая встреча в туалетной комнате?
- А она не закончилась, - Луи опять зыркнул туда-сюда, - в том-то и дело.
- Ну – продолжилась. Что было после того, как вы обнаружили перед собой невидимую женщину? Что было дальше?
- Ну, хорошо. Я расскажу, - Луи как-то виновато, покорно опустил голову. – У меня ведь жена, я говорил. Мы прожили долгую и достаточно хорошую жизнь. Детей не случилось, но мы как-то и не кручинились по этому поводу. Жена музыкант, преподаёт сольфеджио в музыкальной школе, у неё ученики всех возрастов, с утра до вечера она с детьми. Мы много путешествовали – и летом, и в выходные – словом, скучать некогда. Жене я не изменял никогда… И вот там, в этом обоссаном, простите, туалете, когда я осязал невидимую ЧУЖУЮ голую женщину, меня вдруг сшибло, смело дикое, яростное желание, какое я не испытывал никогда, никогда прежде! Я налетел на неё как… как козлоногий сатир – ну, всё сразу и кончилось. Сказать, что это был вулкан – это не сказать ничего. Я потерял сознание, представляете?! Я, взрослый женатый мужчина, потерял сознание от обычного полового контакта. Меня просто разорвало на куски! Да-да. Меня так и нашли коллеги – на мокром полу, возле писсуаров, с расстегнутой ширинкой, обтруханного, не подающего признаков жизни. Умопомрачение! Ужас!.. Потом, конечно, я надолго сделался объектом для шуток всякого качества – посчитали, что я напился и будто бы приставал к кому-то, чуть ли не к уборщице. Ну, это бог с ними. Другое дело, что я потерял покой с той пятницы. Ну, не могло это быть видением! А если это не видение, то что!? Всё-таки я учёный, и чудеса, как вы говорите, это не для меня. Я отправился к знакомому психиатру – так, спросить кое о чём, не для себя, для приятеля якобы. Прошёл тест ради смеха, поболтали. Он говорит, что да, имеют сумасшедшие коитус с различными предметами, с деревьями, статуями – это у них привычное дело. Наговорил десять бочек про половые отклонения – там их мильон всяких форм, но я-то - не сумасшедший! Потом я подумал, что, может, «зелёные» что-то разработали – невероятное. Что, может, от них эта женщина невидимая сбежала? Стал наводить справки аккуратно. И узнал под страшным секретом, что действительно: разрабатывали они для одного толстопуза любовницу искусственную, замаскированную под кофе-машину…
- Как!? – невольно вскрикнул я, хотя всеми силами старался никоим образом не мешать рассказчику.
- Откуда я знаю, - сказал Луи (довольно грубо). – Заказ остановили. Толстопуза то ли отравила жена, то ли что-то ещё – в общем, помер. А предоплата огромная осталась у «зелёных». Повезло.
- Так, может быть, их разработка и встретилась вам? В туалете? В незаконченной такой форме?
Луи строго взглянул на меня, а я пожалел, что влез в его рассуждения со своими догадками.
- А вы проницательны, - неожиданно сказал он, доставая свой мятый платок. - Читали «Человека-невидимку» Уэллса?
Я утвердительно кивнул. Хотя, признаться, не читал, а смотрел такой фильм.
- Тогда, наверное, помните, что учёные потом установили и доказали, что невидимки быть не может.
Я не помнил.
- Ну, как же, - сказал Луи, высморкавшись и морща нос, - Доказали, что невидимка был бы совершенно слепым, если бы существовал на самом деле. Чем бы он смотрел, имея невидимые глаза? На чём будет отражаться изображение, если сетчатка глаза невидима?
- А зачем любовнице глаза? – парировал я.
- Именно так я и подумал тогда! – воскликнул Луи. – Так и решил. Ну, не может такая загадка находиться долго без ответа. Сойдёшь ведь действительно с ума!
- Поэтому она и забрела в мужскую уборную, - поддакнул я. – Потому что слепая.
- Да-да. Так я и рассудил, - согласился Луи, убрал платок, поправил шарф. – Но она не слепая.
- Не слепая!? - от неожиданности я даже встал во весь рост и принялся ходить по коридору взад и вперёд как бы в волнении. Честно говоря, у меня уже давно затекла нога, и я искал повод, чтобы её размять.
- Да, представьте себе! - оживился Луи, принимая мой подскок за крайнее удивление. – Стал бы я называть чудом лабораторные опыты. В том-то и дело, что моя невидимка была не слепой. Вопреки всем этим теориям. Но тогда я об этом не знал и успокоил себя тем, что сам и насочинял. Казалось бы, можно было поставить точку. Да, напился. Да, наткнулся на это экспериментальное существо. Но теперь всё. Забыто. Но не тут-то было!
Он досадливо махнул рукой, поднялся следом за мной, и мы стали неторопливо прогуливаться по коридору от одного конца к другому. Теперь Луи подцепил меня под локоть, он был ниже меня на полголовы, и я заметил блеснувшую под лампой лысину, ловко скрытую в чёрных волосах.
- Понимаете, в чём дело? – продолжал он в полголоса. – С той пятницы я не только потерял покой. Я… как бы это сказать… Я… влюбился!
- В невидимую женщину?
- Вот именно. В невидимую женщину. Мне страшно захотелось её увидеть!.. Нет.. не так… - Луи тряс головой и подбирал слова. – Нет, сначала мне просто захотелось ещё раз испытать то, что я испытал тогда. У вас есть жена?
Я кивнул.
- Вы любите её?
- Люблю.
- И не изменяете ей?
- Ну, - замычал я, считая вопрос некорректным.
- Ну, вас устраивают ваши отношения?
- Вполне.
- Вот! – Луи остановился и повернулся ко мне лицом. – Так было и у нас с Ларисой Ивановной до той пятницы. Я и вообразить не мог, что кто-то может быть лучше моей жены в этом смысле. Да и зачем?! И вот эта случайность, это, можно сказать, комическое соитие в одну минуту изменило моё отношение к супруге как к женщине и перечеркнуло нашу с нею телесную любовь. Вы понимаете меня? Обладание Ларисой показалось мне пресным и скучным после того, как я узнал Люсю…
- Кого? – спросил я.
- Я назвал её Люсей, - пробормотал Луи.
- Вы нашли её?
- Да.
После этого признания я снова уселся на скамеечный дерматин, который здесь, на первом этаже, был синего цвета. Луи плюхнулся рядом. Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своём. Меня терзали сомнения: всё-таки болен мой собеседник, или не болен и говорит правду? Или всё-таки болен? Но если не болен, то что это за правда такая?!
- Знаете, - прервал я молчание, - давайте уйдём отсюда.
- Вы не хотите узнать, что было дальше?
- Хочу. Но, - я обвёл взглядом коридор, - я устал здесь. Хочется воздуха. И потом… ваш рассказ так невероятен, что похож на выдумку, извините. Я уже не знаю, что думать, сломал голову…
- Но вы хотели чуда, - Луи насмешливо смотрел на меня. – Помните, как начался наш разговор? Вы сказали, что мечтаете увидеть если не чудо, то хотя бы человека, видевшего чудо – помните?
- Помню, конечно, помню. Но ваше «чудо», извините, сильно смахивает на иллюзию, мираж. Вы интригуете, намекаете, что невидимка «где-то здесь», как вы говорите, - ну, так давайте её найдём! Где оно, где? – я вскочил и начал размахивать руками в разные стороны. - Зачем рассказывать о чуде, если можно его показать?!.
Луи удивлённо смотрел на меня. Кажется, он не ожидал такой атаки.
- Не волнуйтесь, - сказал он ласково. – Садитесь…
Я покорно сел на указанное им место, глядя в пол, смущаясь и сожалея о своей эскападе.
- Вы хотите увидеть Люсю? – спросил Луи странным голосом.
Я поднял глаза, и наши взгляды встретились. Его зрачки двигались независимо один от другого, как молекулы. На это было невозможно смотреть, я отвернулся.
- Значит, хотите, - Луи, видимо, принял моё угрюмое молчание за согласие. – А вы не боитесь, что это знание вывернет вашу жизнь наизнанку?
Я молчал. Думал о его разбегающихся глазах. Наверняка это свидетельство какой-нибудь психической болезни. А я тут развесил уши…
- Вы желали встретить что-нибудь неземное, - вещал тем временем Луи, - что-нибудь не поддающееся объяснению и поклялись возверовать в бога, если такое случится…
- Про бога я ничего не говорил! – встрепенулся я. – Почему вы так решили?
- Ну, как же? Разве появление чудесного не есть прямое доказательство наличия высших сил? Благодатный огонь, мироточения всякие – церковники только и ищут что-нибудь в этом духе, чтобы увеличить паству. А тут целая невидимая женщина! Не какая-нибудь… голубка.
- Не очень-то ваша Люся на Святую Деву похожа.
- Какая разница!? – вскричал Луи, и до меня даже долетели капельки его слюны. – Если есть минус, то есть и плюс! Если Люсю мне подсунул дьявол – значит, есть и бог! Простая логика – вы видите её?
- Кого?
- Логику!?
- Ну, - замычал я, - вижу.
- А раз видите, то должны понимать, что, увидев однажды чудо, настоящее чудо, вы перевернёте свою жизнь с ног на голову!
- Ну, и что?! – удивился я. – Что в этом страшного? Ну, переверну жизнь, ну, поверю в бога – в чём ужас? Зато стану бессмертным – вы-то это понимаете?! Увижу чудо – поверю в бога, поверю в бога – попаду в рай. Я никого не убил, не обидел, не украл, не возлюбил – мне нечего бояться! Я, если хотите знать, не страшусь ни сглаза, ни покойников, ни чёрта, ни дьявола, ни темноты никакой. Мечтаю встретиться! Да! По кладбищу люблю гулять ночью, кресты поправлять. Ищу что-нибудь этакое, инфернальное. Но не нахожу, к сожалению. Ни разу не встретил ни-че-го. Всё понятно, всё скучно…
Луи сначала удивлённо смотрел, потом понурился.
- Воля ваша, - сказал он. – Я предупредил.
Он тяжело поднялся, неторопливо, вертя своею чёрной головой, пошёл по коридору в дальний тупиковый конец и остановился там возле уже тёмного окна, возле куста монстеры в керамической кадке. Потом махнул мне рукой.
Я пошёл за ним. Пошёл в этот тупик, хотя спокойно мог пойти в другую сторону – никто меня не держал. Я не чувствовал ног. Я шёл с усталым лицом и, разумеется, уже не думал ни о каком чуде. Я действительно устал и хотел спать.
- Вот, - пробормотал Луи, когда я подошёл и остановился в метре от окна. – Вот ваше чудо.
- Здесь? – скривился я, показывая на растение.
- Да-да. Протяните руку. Только не обожгитесь.
- Так? – я осторожно поводил ладонью перед собой.
- Ищите её, ищите, смелее, - Луи чуть ли не подтолкнул меня, и тут же маленькие горячие иголки впились в мой затылок, потекли вниз по позвоночнику, а пальцы уперлись в упругую тёплую плоть в прозрачном воздухе, в полуметре от оконного стекла, где отражалась моя рука.
- Это гипноз! – воскликнул я, поворачиваясь к Луи.
- Щупайте, щупайте, вы же хотели!
Щёки мои пылали. Передо мною действительно было невидимое женское тело: бархатистая кожа, грудь с острыми и будто бы влажными сосками – рассказчик не обманул. Моя рука пошла кверху, вот ключица, вот… сейчас будет шея, но... Вместо шеи пальцы ощутили бугор, ещё бугор…
- Что это? – прошептал я.
Гипнотизёр, разинув рот, смотрел на меня с радостным любопытством, потом сделал два быстрых шага назад.
- У неё нет головы! – крикнул я, и тут же что-то сжало моё запястье – жадно, цепко, я дёрнулся, пытаясь освободиться, но напрасно: невидимое держало меня железной хваткой. – Она меня держит! – завопил я. – Сделайте что-нибудь!
Луи пожал плечами, подёргал на плечах шарф и, не торопясь, направился к выходу под моё верещание. На полпути он оглянулся, махнул рукой и что-то сказал. Что он сказал? Я не понял ни слова...
/инет/
Поделитесь записью с друзьями
Посмотреть ещё 5 фотографий
Квока — самое счастливое существо на земле
Посмотреть ещё 7 фотографий
Бумажное искусство
Посмотреть ещё 7 фотографий
Чтобы деньги рекой лились
© 2008‒2024 Социально‐развлекательная сеть «Фотострана». Пользователей: 27 203 422 человека
Следующая запись: Есть то, что вам не простят. Да и не надо. Завистники вам простят то, что вы получили от родителей. ...
Лучшие публикации